Syria Untold [анг] – это новый интернет-проект, посвященный ненасильственному сирийскому восстанию. Участники проекта работают внутри и за пределами Сирии, собирая, организуя и предоставляя материалы для понятия концепции гражданского неповиновением, ненасильственного движения и творческого сопротивления режиму Асада. “Syria Untold хочет показать замечательную работу других веб-сайтов, социальных сетей и групп-активистов, участвующих в сирийском восстании. Проект пытается показать, кто производит эти ресурсы, каким образом они возникают и для чего,” – говорят участники проекта. Редактор Эллери Робертс Биддл берет интервью у Лейлы Начавати Перо [анг], одной из основателей проекта, которая также пишет для Global Voices. Начавати – испано-сирийская активиста и писатель, изучающая коммуникативистику в Мадридском университете имени Карлоса III.

Как ваше отношение к Сирии менялось со временем? Как восстания 2011 года повлияли на это отношение? И как конфликт отразился на этом?

Хотя я и выросла в Испании, я привыкла говорить о Сирии шепотом. Террор, введенный режимом, который сирийцы испытывали на протяжении десятилетий, так глубоко закоренился, что даже люди, живущие за пределами страны, боялись говорить из-за опасения последствий, которые бы могли ощутить их родственники, оставшиеся в стране. После 2011 года эта стена страха и тишина были нарушены, и это, пожалуй, одна из главных побед восстания, одна вещь, которая дает мне надежду. Нет больше тишины, сейчас все в открытую.

Каким образом конфликт влияет на творчество и журнализм в сирийском обществе? Было бы интересно услышать, как письменные/физические компоненты, так и психологические.

Представьте себе общество, где детям промывают мозги. Их учат тому, что правитель этой страны является бесспорным олицетворением бога, где родители боятся говорить открыто перед своими детьми, опасаясь что они могут обвинить их в предательстве. Это промывание мозгов бесспорно влияет на искусство и творчество страны, где все производится для обоготворения лидера и его семьи на протяжении десятилетий. Истинные художники, поэты, писатели, певцы были давно убиты или гниют в тюрьмах Асада.

После 2011 года все творчество репрессированных внезапно выплыло на поверхность в многочисленных формах: от самых остроумных баннеров и сообщений до песней на демонстрациях и стихах, написанных для празднования свободы; рисунков, карикатур и граффити на стенах в сирийских городах и деревнях. Это искусство в неакадемическом смысле этого слова, искусство “не из салонов” как это называет движение “Сирийский народ знает свой путь”. Это искусство возникает из репрессированных движений и из-за необходимости в самовыражении после десятилетий страха, репрессий и самоцензуры.

Syria Untold кажется очень похожей на объяснительный проект – объяснение вопросов местного значения для глобальной аудитории. Это правильная интерпретация?

Да, это так. С одной стороны, если вы сравните арабскую и английскую версию, они совершенно разные. Переводы недословные, потому что мы верим в необходимость контекста. Обращения к англоязычной и арабоязычной аудитории различаются. В то же время, организационный аспект играет большую роль и, безусловно, зависит от переводческой деятельности. Процесс выбора, оформления и огромное количество содержания, производимые самими сирийцами, являются трансляцией сирийского гражданского движения на фоне всех оглушительных геополитические бесед, которые склонны игнорировать мнения самих сирийцев.

Какое ощущение у тебя возникает от просмотра материалов участников проекта? Есть ли конкретные части, которые подействовали на тебя эмоционально, интеллектуально?

Всего даже не перечислишь… Всех сирийских авторов, кампаний, групп, работающих для поддержания духа восстания, которым все чаще злоупотребляют экстремистские силы, пытающиеся навязать свои политические и религиозные повестки дня. Методы, используемые молодыми художниками в Алеппо и других местах, которые через искусство приносят надежду людям под обстрелом, являются, вероятно, одними из самых воодушевляющих. А также работа, которую люди делают с использованием очень малых ресурсов в таких местах как Кафранбел, Ракка …

Их так много, что трудно выбрать. Я думаю, что лучшим вкладом сайта является создание пространства, где все местные сирийские художники, кампании и группы могут быть легко услышаны и поняты в контексте происходящего.

Кажется, что особенно важно для проекта быть онлайн, чтобы люди из различных мест могли принимать участие. Видишь ли ты Syria Untold как место, где люди встречаются друг с другом, находят новые связи?

Нашей целью является стать проводником между СМИ, организациями по правам человека и теми, кто хочет знать о сирийских подпольных группах и творческом сопротивление, кто работает в этих группах. Факт, что эти голоса не слышны в происходящих международных диалогах, зачастую отчуждает людей, пытающихся изменить ситуацию во все более милитаризированном конфликте. Поэтому мы надеемся, что наш проект поможет сделать так называемое ненасильственное движение более видимым, поспособствует взаимодействию между различными группами и поможет им войти в контакт со средствами массовой информации и другими организациями.

Этот проект отличается от доминирующих в повествовании конфликта СМИ в стиле “да-нет” и “черное-белое”. Если бы тебе дали возможность перефразировать конфликт в нескольких предложениях, что бы ты сказала?

В этом случае, я хотела бы процитировать моего друга Амджад Талеба, который написал следующее на своей Facebook-странице несколько дней назад (Я думаю, что это как раз показывает, что многие сирийцы думают про эту ложную дихотомию, создаваемую средствами массовой информации и “международным сообществом”):

Если вы попросите сирийцев выбрать между удушьем газом во время сна или во время пыток, я думаю, вы знаете, какой последует ответ. Если вы попросите их выбрать между Асадом и Алькаидой, я думаю, вы тоже знаете ответ. Но если вы перестанете быть задницей и спросите их, чего они хотят и о чем мечтают, то ответы будет более удивительными, чем все то, что вы, возможно, читали или слышали… Только если бы вы перестали быть задницей.

Перевод: Валентина Лукин