Колумбия: прошлое и настоящее. Интервью с Уильямом Оспина

Колумбийский писатель Уильям Оспина. Кадр из программы Contravía, доступной для просмотра на YouTube.

Каковы ключи к пониманию истории Колумбии и соседних с ней стран Латинской Америки? Быть может, ответы содержатся в самой истории и той интерпретации исторических событий, которая даётся старшим поколением и воспринимается последующим. Чтобы приблизиться к пониманию этого вопроса колумбийский писатель Уильям Оспина подвергает пересмотру события первых лет начала колонизации региона, проводя очень интересные параллели с современностью. В различных интервью, доступных онлайн, Оспина делится многими своими мыслями и идеями, некоторые из которых предлагаются вашему вниманию в выдержках, представленных ниже.

В одной из дискуссий блогер Лорена Ривас побеседовала с Оспина о многочисленных связях между прошлым Колумбии и теми проблемами, с которыми страна сталкивается сейчас [исп]. Ривас видит продолжение эксплуатации природных ресурсов страны транснациональными корпорациями как повторение истории, как своего рода «второе завоевание Америки». Она спрашивает Оспина: является ли конфликт между стремлением к сохранению окружающей среды и желанием её преобразовать наследием западной культуры. Однако Оспина рассматривает этот вопрос более комплексно, указывая на то, что взаимодействие европейцев с американскими индейцами было чем-то большим, чем простое столкновение цивилизаций:

Sería caricatural pretender que a la Conquista solo llegaron los enfermos, los locos, los demonios… Algo de eso hubo sin duda, pero igual, con la misma elocuencia, alguien menos exasperado podría decir que llegaron los paladines, los valientes y a veces los santos y eso también sería verdad… Sería más justo decir que a la conquista llegó la condición humana. 

Говорить, что Конкиста принесла с собой только болезни, безумие и зло — это значит превращать историю в карикатуру… Несомненно, определённые негативные явления имели место, но в то же время с не меньшей убедительностью при более благожелательном подходе можно увидеть, что Конкиста явила миру мужественных и отважных людей, иногда даже святых людей, и такой взгляд на вещи был бы не менее правдивым… Правильнее было бы говорить, что Конкиста проявила всю полноту человеческой натуры.  

Также Оспина говорит о том, что история Колумбии есть плод соединения двух различный миров, так и не пришедших к взаимопониманию: 

[El encuentro con las Américas] fue en su tiempo un hecho inédito […] nunca había ocurrido que dos mitades del mundo que no habían tenido el menor contacto por milenios se encontraran y que el ser humano se viera frente a frente con otras mitologías, con otras arquitecturas, con otras estéticas, con otras lenguas, con otras memorias… 

[Открытие Америки] было для той эпохи беспрецедентным событием… Никогда прежде две разделённые друг с другом на протяжении тысячелетий части планеты, не имевшие между собой ни малейшей коммуникации, не встречались внезапно лицом к лицу с совершенно иной мифологией, архитектурой, эстетикой, языком, историей…

Оспина размышляет над историческими уроками и над теми испытаниями, с которыми приходилось сталкиваться первым американским поселенцам в их повседневной жизни:

Yo creo que no hemos aprendido todo lo que teníamos que aprender […] Yo creo que el conflicto prosigue. De alguna manera se podría decir que estamos en plena conquista de América, y que no hemos aprendido todavía las lecciones de esa conquista. Yo escribo estos libros [con el propósito] de aprender algo […]  Si la humanidad podría encontrar otros caminos para relacionarse con otras culturas y con la naturaleza, porque todavía no hemos aprendido ninguna de las dos cosas.  

Я не думаю, что мы уже изучили всё, что должны были изучить […] Я полагаю, что конфликт сохраняется. В некотором смысле можно сказать, что пиковая точка нашего завоевания Америки до сих пор не пройдена и что мы всё ещё не усвоили уроки этого завоевания. Я пишу свои книги с познавательной целью […] Если бы человечество смогло найти лучшие пути для установления отношений с иными культурами и с природой… Ведь мы до сих пор не научились ни одной из этих вещей…

Оспина также известен благодаря вызвавшему оживлённую полемику эссе «¿Dónde está la franja amarilla?» [исп] [«Где жёлтая полоса?»], в котором он указывает на скрытый подтекст жёлтой [самой верхней и диспропорциональной] полосы колумбийского флага, пытаясь обнажить корни современных социально-политических проблем страны. Эти размышления легли в основу его романа «Ursúa», части трилогии, повествующей о колонизации Амазонии. Писатель подробно рассказывает об этом романе в интервью для телепрограммы «Contravía», которое можно посмотреть на YouTube. В своей трилогии Оспина пытается воссоздать историю, которая захватывала его на протяжении многих лет, историю типичного испанского конкистадора, увековеченного как победителя, несмотря на то, что он потерпел неудачу. Колумбия — один из центров повествования трилогии, страна, великолепие которой с течением времени поблекло под натиском колонизаторов и о которой, по выражению писателя, сами колумбийцы уже «забыли»:

[En] la misma geografía [hay] una gran cantidad de elementos que ahora no podemos encontrar. Por ejemplo, los bosques inmensos, descomunales, que fueron todos talados, destruidos por tantas razones distintas […] En alguna página se hace una enumeración de los pueblos que encontró Jorge Robledo por el Cañón del Cauca, y son casi 40 naciones distintas, con sus distintas costumbres, sus indumentarias, sus tradiciones, y por todas las regiones del país era igual… 

Многие элементы этого географического пространства уже исчезли. Например, невообразимые необъятные леса, которые были полностью вырублены и уничтожены по множеству различных причин […] Где-то в исторических хрониках существует список туземных народов (всего около 40), составленный конкистадором Хорхе Робледо [исп], который столкнулся с этими племенами и народностями в Каньон-дель-Каука [бассейн среднего течения реки Каука], у каждого из этих народов были свои собственные обычаи, наряды, традиции — и такое же богатство и многообразие можно было наблюдать по всей стране.

Относительно дошедших до нашего времени сведений о коренных народах Оспина добавляет: 

A uno le asombra que se siga hablando de la barbarie y del salvajismo de pueblos que tenían el refinamiento y la delicadeza para hacer un arte con el oro como el que uno puede ver en el museo del oro. El diseño exquisito de los nariño, el diseño de los tumacos, de los zenúes, de los taironas. La cantidad de objetos distintos, la reproducción de la naturaleza, la manera como hacen saltamontes, como hacen pájaros […] Era una suma de culturas riquísima en su interpretación del mundo, y el hecho de que no hubiera llegado a tener una gran arquitectura, porque el clima no era para hacer grandes fortalezas de piedra, permitió que cundiera, digámoslo así, la calumnia, de que eran pueblos bárbaros, cuando ya la antropología moderna nos ha revelado cuán refinado y cuán exquisito es el tejido de sus artesanías y de sus mitos, y sus símbolos. 

Вызывает недоумение, когда люди до сих пор говорят о каком-то варварстве и первобытности применительно к культурам, которые обладали изысканностью и мастерством, необходимыми для создания настоящих произведений искусства из золота, увидеть которые можно, например, в коллекции Музея золота [исп] [Богота, Колумбия]. А изумительные изображения НариньоТумако, Сену, Тайрона. Огромное количество разных артефактов, художественная манера, в которой отображена природа: кузнечики, птицы […] Всё это является свидетельством высокоразвитой культуры, дающей невероятно богатую интерпретацию окружающего мира. И на основании того лишь факта, что представители этих культур не возводили значительных архитектурных сооружений из-за неподходящего для строительства больших каменных крепостей климата, эти культуры необоснованно унизили, причислив к «варварским», в то время как современные антропологические исследования убедительно показывают нам сколь изысканно и утончённо было их ткацкое искусство, их мифы, их символы. 

Современная история Колумбии: продолжение конфликта 

Оспина также касается темы жертв, которая обычно остаётся в тени доминирующего нарратива. По его словам, эта безгласность множества жертв обусловлена отсутствием собственных имён, что лишает значимости их индивидульность. Писатель наблюдает переплетение прошлого и настоящего в Колумбии, где поломанные судьбы перемещённых лиц и трагедия гражданской войны, унесшей жизни более 200 тысяч человек, начиная с конца 1950-х гг., препятствуют созданию общенационального социального проекта: 

Las víctimas aquí siempre son […] insignificantes. No tienen nombre propio, como ocurrió también en la historia, que los indios y los negros dejaron de tener nombre propio. […]  El genérico reemplazaba la individualidad, y ahí estaba contenida la semilla de un drama. El drama de un pueblo que es mayoritariamente mestizo, mayoritariamente mulato, y que sigue considerando lo indio y lo negro como taras y como insultos. [Sin embargo] el orgullo de ser indígenas, y el orgullo de ser africanos, yo creo que ha ido creciendo, pues buena parte de lo mejor que tiene Colombia es lo que procede de esa riqueza étnica. Y alguna vez a mi me parecía que siquiera de una manera caricatural […] uno podría decir que un colombiano […] piensa como europeo, habla como indígena y baila como africano.

Жертвы у нас всегда рассматриваются как […] незначительные. Они безымянны, такое отношение можно наблюдать на протяжении всей нашей истории, в которой коренное население и афроамериканцы были лишены индивидуальности […] Такой обобщённый подход вытеснил индивидуума, и именно в этом лежит причина трагедии — трагедии людей, главным образом метисов и мулатов, которые до сих пор воспринимают свою генетическую связь с индейцами или чёрными как некий постыдный дефект. Тем не менее, как мне кажется, чувство собственного достоинства среди индейцев и африканцев начинать получать всё большее распространение, ведь всё то лучшее, что есть в Колумбии, не в последнюю очередь связанно именно с этническим смешением. И когда-нибудь мы, шутя, сможем сказать, что колумбийцы — это те, кто мыслят как европейцы, разговаривают как индейцы и танцуют как африканцы.

Рассматривая текущую ситуацию в стране Оспина отмечает:

Colombia es una extraña figura de la geometría con el centro afuera […] No nos sentíamos en el centro del mundo y eso es una ilusión necesaria. […]  Pero ahora la modernidad y el siglo XX nos han arrojado a la comprobación terrible de que estamos en el centro del mundo, pero no es un centro amable […] Los grandes dramas de la época atraviesan a Colombia por todas partes, de una manera central. […] La crisis espiritual que produce la drogadicción, el problema del tráfico de drogas, el problema del tráfico de armas, el problema de los inmigrantes la pregunta por el desarrollo, la pregunta por la naturaleza y por el futuro de la naturaleza. Todos los grandes temas de la época moderna, son temas centrales para la sociedad colombiana  […] ya no estamos al margen de nada. […] Ya somos una sociedad que afecta al mundo, no lo ve como un espectáculo desde fuera […] quizás por eso las soluciones deberían empezar a salir desde adentro. 

Если рассмотреть Колумбию как геометрическую фигуру, то мы увидим, что она необычна, потому что её центр расположен вовне […] Мы никогда не ощущали себя центром мира, хотя это было необходимой иллюзией […] И вот модернити и двадцатый век погрузили нас в это как в суровую реальность: мы действительно есть центр мира, и этот мир — недружелюбное место […] Великие драматические события эпохи охватывают страну […] Духовный кризис, ставший причиной распространения наркомании, траффик наркотиков, оружия, проблема миграции, полемика о путях дальнейшего развития, проблема сохранения окружающей среды — все животрепещущие вопросы современного мира занимают центральное место в колумбийском обществе […] Мы больше не находимся на периферии истории […] Теперь мы являемся обществом, которое оказывает своё влияние на внешний мир. И это не спектакль, предназначенный для наблюдения извне […] Поэтому решение этих проблем следует искать внутри страны.

Оспина часто подвергается критике за свою политическую позицию, за свои симпатии к левым и Уго Чавесу. Его также упрекают в эксплуатации исторических хроник эпохи Конкисты и чрезмерно негативном прочтении колумбийской истории. Как бы то ни было, его идеи способствовали пробуждению широкой рефлексии о природе идентичности в конфликте, в том числе и за пределами Колумбии. Так, например, мексиканка Мария Хосе Ласо де ла Вега Оливарес [исп] разместила на YouTube свой отклик на выдвигаемые Оспина идеи:

Trabajando la primera novela de Ospina logré dilucidar en ella sugerencias sobre la identidad y la memoria del ser colombiano y, más ampliamente, del ser americano. He escuchado algunas entrevistas y después también de leer “La franja amarilla” me doy cuenta de que no estaba errada en lo absoluto. Soy mexicana y, sin embargo, he entendido por medio de la narrativa de Ospina esta urgencia de apostarnos, los ciudadanos americanos, como los verdaderos agentes de cambio de nuestras sociedades.

Изучая первый роман Оспина, я смогла лучше понять для себя основные идеи, связанные с колумбийской идентичностью и исторической памятью, и даже шире: что вообще значит быть американцем. После того, как я прослушала несколько его интервью и прочла «Жёлтую полосу», я пришла к убеждению, что он прав. Я — мексиканка, однако я поняла эту настойчивость нарратива Оспина, утверждающего необходимость для нас быть гражданами Америки, быть реальными проводниками перемен в наших обществах. 

Это высказывание прокомментировал Алехандро Тривиньо, который размышляет над существующей тенденцией видеть в иностранном нечто высшее и над тем, как труден был процесс формирования своей самобытности для Колумбии и Латинской Америки в целом:

porque tan solo olvidamos lo que fuimos ?? porque vemos a los extranjeros mas altos que nosotros mismo, porque fueron estos los que conquistaron no solo nuestro país… si no nuestra identidad. “ser como otros para ser si mismo” (filosofía) la construcción de nuestra propia filosofía [latinoamericana].

Почему мы так легко забываем, кем мы были? Почему мы считаем чужаков лучше самих себя? Потому что они захватили не только нашу страну, но и нашу идентичность. «Быть как другие для того, чтобы быть собой» — вот основа нашей [латиноамериканской] философии.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.